Бабочка на ее плече - Страница 66


К оглавлению

66

Ураганный ветер нарастал, он гнул к дороге деревья, срывал с покосившейся, местами провалившейся крыши остатки черепицы и швырял их под колеса машины. Ливень, мощный, косой, хлестал в лобовое стекло. Дворники не справлялись с потоками воды, поэтому Бер вел машину практически на ощупь.

Впрочем, у подобной погоды был один неоспоримый плюс – вряд ли на улице окажутся случайные прохожие, даже ДПС, вероятнее всего, не встретишь, а значит, никто не увидит его сейчас. Бер не был истинным оборотнем – его укусили, и он мог только частично менять облик, с трудом и болью. Звериные черты проступали неохотно и лишь в период полнолуния и столь же неохотно исчезали. Сейчас огромные когти, клыки и остатки бурой шерсти на лице смотрелись как дешевый грим из низкобюджетного фильма ужасов.

Шквальный ветер валил деревья. Одно из них едва не упало на капот машины. Бер резко вильнул рулем влево, вылетел на встречку и с трудом разминулся с неожиданно вынырнувшим впереди автомобилем. Выровняв «Мерседес» на дороге, до упора нажал педаль газа и рванул вперед, мечтая как можно быстрее оказаться в помещении.

Бера страшила встреча с Рыжей. Больше всего хотелось положить Раду на площадку и сбежать к себе в нору – прятаться и зализывать раны, но делать это было ни в коем случае нельзя. Слишком многое нужно объяснить, жалеть себя можно и потом. Ни Рада, ни Рыжая не расскажут никому об увиденном – обе слишком умны и уже поняли, какова сущность Кромельска – он притягивает сверхъестественное. Правда, девушки его самого будут обходить стороной, но это не страшно. Рада и так боится до заикания. Сильнее, кажется, невозможно. После сегодняшней ночи к ней присоединится и Рыжая.

Парень ожидал от художницы любой реакции, но не такой. Сначала она вообще, казалось, ничего не заметила. Ее волновала только безвольно обвисшая в руках Бера Рада. Рыжая бегала вокруг нее как наседка, и только убедившись, что с подругой все нормально, за исключением нескольких синяков, и она просто спит, переключилась на Бера. Притащила бинты, перекись и неумело, дрожащими руками наспех обработала раны. Предложила вискаря, а после того как Бер отказался, выпила сама, щедро плеснув в широкий стакан, запила спиртное валерианкой и только потом начала пристально рассматривать парня.

– Это просто шикарно! – Она с безумным взглядом метнулась к Беру, вцепилась в шерсть на лице, осмотрела когти (Бер даже обрадовался, что из-за повышенной волосатости не видно, как он покраснел) и скомандовала: – Сядь где-нибудь у стены. Я сейчас! Тебе же все равно нужно немного отдохнуть, правда ведь? Какая разница где, прислонись спиной к косяку, так будет удобнее, и смотрится поза удачно.

Бер замер, но команду выполнять не стал, чем сильно разозлил вернувшуюся с планшетом и листами художницу.

– Эй! – возмутилась она. – У тебя когти короче стали и шерсть почти пропала! Я не успею, давай быстрее!

– Скоро все пропадет, и я стану… – Бер запнулся, не рискнув сказать слово «нормальным».

– Какого же фига ты стоишь?! Быстро, пошли в комнату к Раде, там освещение хорошее! Мне нужно срочно нарисовать. Всегда мечтала, но даже не думала, что привалит такая удача… Ты не представляешь, насколько красив! – с совершенно нездоровым энтузиазмом воскликнула девушка и тут же, смутившись, виновато добавила: – Может, тебе больно? Хочешь, таблеточку принесу, только ты, главное, посиди чуть-чуть, хорошо? Вон там, в дверном проеме, если можно, и взгляд сделай задумчивый и несчастный… впрочем, он и так у тебя такой, какой нужно.

– Рыжая… – нерешительно заметил Бер, жалея, что водолазка пришла в полную негодность и ее пришлось выкинуть в мусорное ведро. Ладно хоть джинсы уцелели. – Ты понимаешь, что это нельзя будет показывать?

– Это нужно показывать, – закусив губу, уверенно заявила художница, не отрываясь от работы. – Никому в голову не придет, что подобное может быть на самом деле. Не фотка же… поэтому сиди, не нервничай… Я тащусь от твоих шрамов и окровавленных бинтов. Это будет мой лучший портрет.

– И тебя не пугает? – Бер дернул плечом, чувствуя себя крайне беззащитным. Меньше всего он желал позировать с обнаженным торсом. Он наедине с собой-то предпочитал не раздеваться.

– Нет… у всех свои секреты… поверь.

– А…

– Не дергайся, свой я тебе тоже расскажу и покажу. Так и быть – баш на баш, но только после того, как дорисую. А сейчас, умоляю – не шевелись! И если будешь хорошо себя вести, в порыве невиданной щедрости даже подарю тебе частичку своей тайны…

Заинтригованный обещанием, Бер послушно замер. Накатила усталость, он привалился к косяку и, опустив голову, ненадолго прикрыл глаза. Как ни странно, Рыжая не возражала, поэтому получилось даже чуть-чуть вздремнуть.


Рада медленно открыла глаза, плохо понимая, где находится. Последнее, что она помнила, – это догорающий в судорогах Алекс и черная струя удушающей силы. Но сейчас было тихо, спокойно и привычно. Девушка немного повернула голову и узрела удивительную картину. На полу у двери сидел Бер, одетый в одни грязные, местами рваные джинсы. У него почти исчезла шерсть с лица, а раны были неаккуратно замотаны бинтами и смотрелись гармонично на его покрытом старыми шрамами торсе.

Огромные отпечатки чьих-то зубов украшали плечо, глубокие борозды от когтей рассекали грудь через сосок ниже, к прокачанному до кубиков прессу. Несколько отметин поменьше красовались на мощных плечах, длинная тонкая белесая линия спускалась к локтю.

Бер сидел, опустив голову, и не сразу заметил взгляд Рады, дернулся, словно от удара, и поднял на девушку свои большие, цвета бутылочного стекла глаза. В них застыли боль и страх.

66